В Амстердаме, как известно, есть Квартал Красных Фонарей. На его улицах за стеклянными витринами в любое время можно увидеть проституток. Их работа законна, они платят налоги, у них есть свой профсоюз, права и обязанности. Поборники морали здесь падают в обморок: "Как же можно признавать и разрешать проституцию", "Совсем уже стыд и семейные ценности потеряли в своих европах", "Проституцию, конечно, нужно искоренять, с ней нужно бороться, прятать хотя бы - не разрешать же официально". Вообще, бороться, стыдить, прятать и особенно запрещать - самый популярный советский способ обходиться с любой общественной трудностью, но сейчас не об этом.

Меня очень впечатлили слова о проституции и гомосексуализме, сказанные Сергеем Петровичем Ивашкиным (заместителем директора Самарской Вальдорфской школы). Сергей Петрович мне очень симпатичен, он делал и продолжает делать хорошее и очень важное дело, его взгляды на воспитание и обучение прекрасны, и всем нам есть чему у него поучиться. Наверно, именно поэтому то, что Сергей Петрович говорил о геях и проститутках, меня задело: от кого-то другого было бы более ожидаемо.

Что же сказал Сергей Петрович? Сейчас расскажу - не дословно, лишь как запомнила. Ивашкина как специалиста спросили, стоил ли рассказывать детям о существовании вообще такого явления как гомосексуализм. Нужно ли знать об этом детям. "Нет, не стоит", - это общий смысл ответа Сергея Петровича. Не стоит, потому что, может быть, ребенок никогда и не встретится с этим явлением (в детстве, по крайней мере). Может быть, его жизнь пройдет так, что в ней не будет этому места. Примерно такая была аргументация. И в пример Сергей Петрович привел себя. В его жизни, например, нет места проституции, он не очень понимает, что это такое и как устроено. "Я был в Квартале Красных Фонарей в Амстердаме, - сказал Сергей Петрович, - и я не понимаю, как женщина может стоять в витрине".

Сергей Петрович, у меня есть вопрос. Если ребенок никогда не увидит египетских пирамид или статую свободы, стоит ли ему о них рассказывать? Следует ли ребенку знать о многих странах, в которых он никогда, возможно, не побывает? Говорить ли о художниках, произведений которых он, может быть, не увидит (а если увидит, то не поймет, как Вы не понимаете проституции?) О писателях, чьих книг не прочтет? Рассказать ли мне своей семилетней дочери о таком явлении как землетрясение? Ведь, я надеюсь, ей никогда не придется встретиться с ним. Если ответы на эти вопросы очевидны, то откуда тогда берутся сомнения по поводу гомосексуализма? Как будто гомосексуализм - это вообще что-то такое, что желательно было бы избежать. Как и проституция. Лучше бы со всем этим не встречаться. Лучше будет, если тебя пронесёт.

Мне стыдно и неприятно говорить банальные вещи, но гомосексуализм, конечно, не выбирают. Он просто есть. Это явление - не дань моды, не извращение, не болезнь, не странная особенность. Это то, с чем рождаются. В том числе, кто-то из учеников (будущих, настоящих или прежних) Самарской Вальдорфской школы. Действительно не хочется говорить прописных истин, но на мой взгляд, наша задача (педагогов, родителей, психологов) - защитить ребенка от мысли, что человека можно предпочесть, оценить, осудить, исходя из его ориентации, цвета кожи, пола, цвета глаз и прочего, с чем каждый из нас рождается. И в этом смысле, следует ли ребенку рассказывать о том, что существует кареглазые люди? Или темнокожие? По-моему, единственное, что должен сказать педагог, отвечая на такой вопрос (как и на вопрос о гомосексуализме), что вопрос этот - странный. И неприемлемый. 

Теперь о проституции. Уже не Сергею Петровичу, но, возможно, и ему будет интересно. Проститутками, в отличии от геев или натуралов, не рождаются - ими становятся. Но проституция есть, она существует в любой стране. В большинстве российских городов имеются свои "кварталы красных фонарей". Только они не легализованы, не безопасны, и часть своего заработка местные работницы отдают не в муниципальную казну, деньги из которой могли бы пойти на строительство и содержание больниц, домов престарелых и школ (вальдорфской, например), а полицейским, которые их "крышуют". 

В Голландии разрешено много того, что запрещено в России. Наша страна ведь настолько высоко духовна, что в ней нет места однополым бракам, легальной проституции, магазинчикам с марихуаной и прочему.  Но только запрет почему-то не работает: все это запрещенное в России присутствует все равно. При этом в Голландии нет ни бездомных детей, ни бездомных животных, и закрываются за ненужностью тюрьмы. Я думаю, в плане духовности нам есть чему поучиться у этих людей.

И еще о проституции. Я не очень понимаю, как можно осуждать человека за его выбор. Я тоже была в Квартале Красных Фонарей в Амстердаме - прекрасны эти девушки. Каждый из нас вправе распоряжаться своей жизнью и своим телом так, как ему хочется. И никто не имеет права осуждать его за это, фыркать, оценивать, смотреть высока, считать себя лучшим. Я не выбираю быть проституткой, а кто-то выбирает - ну здОрово же, что в мире столько разных возможностей. Если кому-то кажется чудовищным стоять в витрине - он может ведь в ней не стоять. И как чудесно, что есть на земле такие уголки, что тот, кто хочет стоять в витрине, может делать это совершенно легально (и даже будучи защищенным).

Толерантность, которую многие путают с терпимостью - это возможность допустить, что люди вокруг меня - не я. Они не обязаны быть как я, думать как я, иметь те же желания, ценности, мысли, чувства, цвет глаз, ориентацию, вероисповедание, способ зарабатывать, варить суп, мыть пол и т.д. Толерантность - она про то, что мы разные. Толерантность - это возможность разрешить другому быть другим, а себе - собой. Не осуждая и не оценивая. 

Терпимость - это когда мне приходится терпеть что-то, что меня беспокоит. Что приносит мне дискомфорт, боль, неудобства, переживания. Если, например, человек курит у себя дома, и я ничего ему об этом не говорю - это толерантность. Если он курит рядом с моим кашляющим ребенком, и я молчу - это терпимость. Если я вижу, как обнимаются геи, и мне все равно - я толерантен. Если гей хочет изнасиловать меня, и я не сопротивляюсь - это терпимость. Если православный христианин перекрестился при виде храма, а я иду рядом как шел - это толерантность. Если он заставляет креститься меня и уже двадцать минут цитирует Библию, а я сжал зубы и молчу - это терпимость.

Терпеть приходится (или НЕ приходится - тут уж каждый сам выбирает) тогда, когда задеты наши границы. Просто своим присутствием в этом мире ни гей, ни проститутка наши границы не задевают. Если же само по себе присутствие на земле гея (проститутки, христианина, азиата, юриста, курильщика, еврея, рыжего и т.д.) мне доставляет дискомфорт - это повод обратиться к психологу. Я не осуждающе это говорю, я правда считаю очень полезным для человека пойти разобраться, что со мной такое, что меня так беспокоят какие-то люди, отличающиеся от меня. Можно много интересного и важного обнаружить, что изменит и преобразит жизнь.

И, возвращаясь к первому абзацу, хочу ответить на вопрос внимательного читателя "А причем здесь война?". 

Я и так уже, похоже, буду закидана помидорами, так что ничего не теряю, поднимая еще одну острую, сложную тему. 

В мае на своей страничке в соцсетях я традиционно написала о своем негативном отношении к войне. О непонимании и невозможности для меня празднования победы одного человека над другим. И традиционно встретилась с осуждением. Потому что деды ведь воевали. Против плохих, чужих воевали. Против фашистов. А если вспомнить о той толерантности, о которой я говорю, то как другие могут быть плохими? Немец - это тот же человек, что и мой дед. У него так же осталась где-то семья, он так же стал жертвой политических отношений, чьих-то амбиций завоевателя, государственной пропаганды. Он абсолютно так же был жив, так же чувствовал, как и мой дед. Разница только в том, что моему деду сказали, что немец - фашист, а немцу, что русский - свинья. И оба они в их головах боролись за правое дело. 

P.s.: Да, мой ребенок знает и о гомосексуализме, и о проституции. Нет, я не считаю, что знание об этих вещах может отрицательно на нее повлиять. С определенной ориентацией она уже родилась, а в плане выбора своего жизненного пути я всецело ей доверяю.